Надо очень-очень стараться сделать своих детей счастливыми!

«Сыночек, сейчас, спустя столько лет, когда я осознаю, как ранили тебя мои слова, какую боль приносили тебе мои крики и срывы, как закрывали, закупоривали эти раны твою душу, меня охватывает ледяная дрожь.

Иногда от бессилия, напряжения, неудовлетворенности, потерянности в жизни, просто не знания, что со всем этим делать, у меня не хватало сил услышать и поддержать тебя в сложные для тебя моменты, и вместо этого во мне просыпалось что-то звериное, дикое, что могло кричать на тебя и даже иногда прикладывать руку… на ангела, с чистыми глазами. Я вспоминаю, как я могла обронить обидные слова в твой адрес, хлопнуть дверью, поставить в угол, наказать за какую-то мелкую провинность. Как я могла не слышать, не чувствовать себя и тем более и тебя, извергая эти страшные крики и движения и бесконечно пугая тебя этим.

Сыночек, сейчас, спустя столько лет, я не могу уснуть ночью, вспоминая эти моменты и осознавая, каким ужасом, каким взрывом твоей микровселенной для тебя это было, когда самый близкий тебе человек, опора, защита, тыл, твой персональный Бог на первое время на земле разворачивался к тебе львиной мордой, извергающей дикие звуки.

Если бы тогда я только могла чувствовать и видеть, как вздрагиваешь ты от одного моего резкого движения или тона, как все сжимается у тебя внутри в малюсенький комочек, как ты не в силах сдержать слез, как дрожит твоя губка… а позже ты не перестаешь вынимать руки из карманов, теребишь волосы, щелкаешь ручкой, отводишь глаза или моргаешь слишком часто, качаешься на стуле, закрываешься в комнате, когда я прихожу с работы…

Если бы только я понимала, что желая видеть тебя реализованным и успешным, заставляя тебя усиленно учиться, отчитываться о домашнем задании и выученных уроках и правилах, я увеличивала эту дистанцию между нами. Между мной и тобой. Между тобой и твоим доверием миру и соединённостью с ним.

Если бы только я всё это знала, чувствовала и понимала, тебе бы не приходилось так часто болеть, отсиживаться дома из-за непринятия сверстниками, пересиливать сложные душевные состояния, сказавшиеся на памяти и нервной системе, с гигантским напряжением вытягивающие хотя бы на троечку.

Если бы я осознавала всё это, когда тебе было 2, 5, 10, 13…

Сейчас, когда я вижу тебя взрослым мужчиной, который сомневается в себе, робеет перед начальником, работает на нелюбимой работе, потому что не знает, что хочет, предпочитает отсидеться, чем действовать, считает себя неудачником и лентяем, который ничего не хочет от жизни и живёт по накатанной, как большинство людей, расслабляется только после стакана алкоголя… у меня холодеет внутри от каждого допущенного мною крика на тебя и каждое обидное слово в твой адрес.

Сынок, под всеми этими слоями есть любовь… Безусловная, чистая, естественная… Такая, которая течёт от родителя к ребёнку по задумке природы независимо от оценок в школе, поведения и количества часов, проведенных или не проведенных вместе.

И только теперь я знаю, что ты пришёл ко мне, чтобы пусть даже так поздно, но разбудить меня. Спасибо тебе за это.

Твоя… мама.»

***

«Мама…

Сегодня утром я прочитал твоё письмо и весь день оно меня не отпускало. Мне хотелось подобрать для тебя те слова, которые были бы тобой услышаны и поняты верно.

И я понял, что единственное, что я бы хотел сказать и пожелать тебе, мама, это чтобы ты была счастлива. Просто счастлива. Ведь под всеми твоими стараниями сделать меня успешным, ты желала мне счастья, а часто счастье человека не в успешности, хороших оценках или соответствии общественным стандартам. Счастье — быть собой, быть принятым, услышанным, расслабленным… а значит, счастливым… без ожидания ударов хотя бы от самых близких людей. Без ожиданий быть каким-то особенным, чего-то достичь, начиная от оценок за четверть и заканчивая дипломом университета и престижной работой.

Мама, детям несчастливых родителей сложно быть счастливыми, понимаешь?

И я вижу, что твои будни на нелюбимой работе, твои блуждания в лабиринтах отношений с отцом, твои собственные чрезмерные старания быть успешной, соответствовать социальным требованиям забирают гигантское количество твоих сил и совсем не приносят счастья и радости. Ты не улыбаешься, ты напряжена, твои глаза не блестят, и я помню, как вздрагивал от одного твоего напряженного вздоха. Если маме так плохо — что говорить обо мне? Если мама, взрослая, большая, сильная не может выстоять в этом большом мире и быть в нем собой: счастливой, красивой, искрящейся, то что говорить обо мне? Ещё маленьком и не разобравшимся с существующими здесь порядками.

И я помню, как бегу к тебе, мама, радостный, наполненный, взволнованный, такая волнительная, пьянящая радость во мне, такие чувства, ощущения, искристость, живость, жизнь, и уже за секунду вижу твой взгляд, твою походку, я уже предугадываю слова… от которых вся эта красота внутри меня стремительно гаснет… и поначалу каждый раз я как будто забываю об этом и снова бегу к тебе радостный и счастливый, жизнь во мне всё ещё бьёт ключом. Но с каждым разом я всё больше и больше принимаю ваши правила „игры“ и сам становлюсь таким же: взгляд мой тухнет, ощущения затираются и жизнь перестает казаться огромной возможностью, а рамки и шаблоны торжествуют.

Ну, ты и сама это теперь знаешь, мама, поэтому я остановлюсь на этом. И ещё раз хочу повторить тебе, мама, что я очень-очень хочу, чтобы ты была счастлива. Я не знаю, что сделает тебя счастливой, об этом знаешь только ты сама. Любимая работа, мужчина… тебе виднее. И не важно, сколько мне лет, 2, 5, 10, 13, 20… если ты хочешь видеть меня счастливым, пожалуйста, подойди к зеркалу, посмотри себе в глаза и честно ответь сама себе: ты счастлива? И если нет, то, вспомни, мама, что детям несчастливых родителей очень сложно быть счастливыми, понимаешь? И здесь никого не обмануть и не пролезть в игольное ушко. Пожалуйста, вспомни о себе, себя… и сделай себя счастливой. Детям счастливых родителей всё под силу: любые сложности. Мама, твоё собственное счастье — самый ценный вклад в моё будущее.

Я очень тебя люблю. Будь счастлива, мама.

Твой сын.»